Сюрная вещь, ради которой я посмотрела две постановки "Орфей и Эвридика", и та, где Орфея поет мужик, - лучше.

Название: Boîte à musique
Автор: кузина-белошвейка
Размер: мини, 1243 словa
Канон: "Орфей и Эвридика", К.В. Глюк
Пейринг/Персонажи: Орфей, Эвридика, Амур
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Примечание 1: boîte à musique, фр. - музыкальная шкатулка
Примечание 2: по заявке "Глюк "Орфей и Эвридика" Без хэппи энда".
Примечание 3: фрагменты либретто приводятся в переводе телеканала "Культура"



Факелы гаснут, один за другим, когда я опускаюсь на колени над телом Эвридики.

Потерял я Эвридику...

Я прошел неведомыми тропами, фурии у ворот Гадеса пытались устрашить меня своими плясками, но я смирил их гнев пением.

Потерял я Эвридику,
нежный цвет души моей...

Светлый Элизиум, приют блаженных душ, открылся мне. Пением напомнил я бесплотным о мире живых, и моя любовь возвратилась ко мне.

Мне не пережить утраты...

Эвридика мертва. Снова. Ее упреки по пути из царства мертвых язвили горше змеиных жал, я обернулся и потерял ее (в который раз?). Я - Орфей. Голосу моему подвластны скалы и дикие звери. Все, что я могу, это петь. Даже сейчас.

Ах, если б скорбь моя уснула вместе с жизнью!

Вдохновленный моим горем, появляется из темноты Амур. Любовь сильнее смерти, поет он (почему его глаза при этом так устало на меня смотрят?), мое желание быть с Эвридикой преодолело все запреты, так примите же нежной любви венец, воскресни, Эвридика!

На рампе вспыхивают огни, над сценой опускаются люстры с сотнями зажженных свечей. Обнимая друг друга, мы поем хвалу Амуру, хор, появившись, подхватывает нашу радостную песню.

Должно быть из-за яркого света не видно лиц сидящих в зале.

Почему-то мы стараемся не вглядываться туда слишком пристально.

(- Сказка скучная! Страшная!
- Помолчи, это искусство!
- Говорил я тебе, она еще маленькая такое смотреть.
- У девочки идеальный слух, в музыкальной школе сказали, его надо развивать. Альда, детка, куда ты смотришь, сейчас будет интересно!
- Там злые.
- Чепуха, в этом углу вообще ничего нет.)

Эхо в зале шутит со мной злые шутки. Мотаю головой, отступаю вглубь сцены. Красный занавес ползет вниз, лишая света.

***

Мир мой пуст. Хор оплакивает смерть Эвридики, зовет ее тень откликнуться. Феб, закрыв лицо, удаляется с небес. Его колесница слегка поскрипывает. После заминки с двух сторон выплывают к центру сцены облака, из которых сыплется снег. Ничего еще не определено. Кто придет на мой зов?

О боги, верните ее к жизни иль даруйте мне смерть!

Амур легким шагом выходит из левой кулисы. Он принес утешительную весть, Эвридику еще можно спасти! Надежда впивается в сердце, она так мучительна, что затмевает даже боль утраты. Амур хочет еще что-то сказать, но, подвластный музыке, умолкает. Его взгляд так суров, что он мог бы показаться богом возмездия, рассеянно отмечаю я. Но дальше, дальше, Орфей, спеши спасти свою Эвридику!

***

(- На картине Рубенса мы видим Орфея, покидающего царство мертвых. За руку он держит тень жены, еще смертельно бледную и спокойную. Справа, на престоле сидят бог подземного царства Гадес и его супруга Персефона. Они поражены и тронуты пением Орфея, в глазах у Персефоны стоят слезы, как предвестие несчастной судьбы Орфея. Он еще не нарушил данное богам обещание, но уже повернул голову в сторону Эвридики. Он встревожен, потому что не слышит шагов жены. У ног Персефоны мы видим трехглавого Цербера…)

Смущенный чужим бормотанием, прекращаю пение. Адское пламя опадает, жар исчезает. Фурии натыкаются друг на друга и, наконец, замирают в нерешительности. Сила, что вела меня, исчезает, и я вижу мир, как он есть. Этот ад прохладен, его пламя – красные стекла и свечи, игра волшебного фонаря, все завывания ветров и гром – дребезжание железного листа за сценой. Фурии сгрудились за моей спиной, словно испуганные дети, они смотрят в зал и не могут отвести взгляд. Я смотрю на чужие пальцы, вцепившиеся в мой плащ – ткань просвечивает сквозь них.
Из зала доносится ропот (рычание?), смертная тоска охватывает меня от этого звука (не смешно ли? смертная тоска – в мире мертвых…). Ответ ускользает, я не хочу его знать, но мне нужно дойти до конца. Надо снова сойти с ума, чтобы поверить в этот мир. Чтобы зал поверил в меня.
Подбираю с пола лиру, начинаю играть. Я – Орфей. Все, что меня окружает сейчас, может быть ложью. Но не Эвридика, не моя любовь. Я найду ее и выведу отсюда.

***

Поля Элизиума пусты. Если стоять неподвижно и смотреть в одну точку, скоро передо мной замелькают смутные тени. Бледные травы оплетают мои ноги, пытаясь приковать к этому месту.

(- Итак, Орфея разрывают на куски обезумевшие менады. Но они же одновременно, как пишет Грейвз, являются и музами. Двойственность образа Орфея: вдохновитель и жертва, царь-жрец, вершащий обряд и проходящий через него. Он погибает в каждой мистерии и возрождается для новой смерти. Прокл в комментариях к «Государству» Платона пишет: «Являясь основной фигурой дионисийских обрядов, Орфей, как считают, разделял судьбу самого бога»… Что? Не успеваете? Пишите быстрее, господа. Я продолжаю. Смерть Эвридики от укуса змеи и неудача Орфея с возвращением ее в мир солнечного света фигурируют только в более поздних вариантах мифа. Изначально…)

Не хочу знать, каким я был, каким мог бы быть, каким никогда не стану. Ударяю по струнам лиры: пусть все идет заповеданным порядком, я не знаю другого пути к Эвридике.
Тени неохотно расступаются, открывая моим взорам закутанную в покрывало фигуру. Эвридика - уже не мертва, еще бессловесна. Простираю к ней руки, тени праведных разлетаются, испуганные моей страстью. Я уже понял, что эти актеры бесплотны. Моя ли воля вызывает их к жизни, или чья-то злая прихоть (довольный гул в зале)? Но Эвридика, Эвридика! Крепко беру жену за руки, они холодны, но они – плоть, нет никаких сомнений. Мы уйдем отсюда в этот раз. С этой сцены, из этого зала. Сегодня наши мучения окончатся.

Счастье вы найдете вновь!
Вы были друг для друга рождены!

Последнее испытание: только не оборачиваться. Я тащу Эвридику за собой, пока она упрекает меня. Тороплю события: жена мертва, я раздавлен горем, боги тронуты (чем, глупцы? тем, что не смог сдержаться, дважды погубил свою любовь? но не мне судить богов, даже в мыслях.). Амур воскрешает Эвридику (вот он, застыл в кулисах, готовый выпорхнуть; крылья трепещут, словно у птицы, почуявшей свой смертный час), радостный хор присоединяется к нам, занавес падает, всё сначала. Неужели я не смогу перехитрить горстку призраков? Позволю Амуру воскресить жену, и мы ускользнем, предоставив финал хору.
Время мне обернуться, но я неподвижен. Музыка, запнувшись, начинается по новой. За спиной я слышу быстрое биение сердца Эвридики.

(Опера господина Глюка является самой ранней из сохранившихся на данный сюжет. Вопреки традиционному финалу – окончательной потери Эвридики и смерти Орфея от рук вакханок – композитор предпочел счастливое завершение событий...)

Медленно оборачиваюсь. Ловлю единственный взгляд Эвридики, в нем – прощание и облегчение. Она опускается на пол рядом с лежащим Амуром. Божок любви должен подняться из обморока, как только я достаточно вдохновенно пропою свою жалобу небесам. Кажется, этот жест должен что-то символизировать.
Музыка мечется надо мной и, наконец, замолкает. Усталым, вовсе не сценическим шагом, я подхожу к телу Эвридики. Поправляю ей волосы, тяжесть ее головы на моей руке. Прости, любовь моя. Когда-то давно я что-то сделал не так. Действительно ли я обернулся? Предал ли тебя, отступив от ворот Гадеса? Или сыграл наперекор богам и оживил тебя своей песней? Была ли ты вообще, Эвридика? Что же, последнее, что я могу для тебя сделать, это избавить от повторения одной и той же роли, швырнуть в огонь любимые марионетки богов. Ты знала, верила в меня, твой взгляд сказал об этом.
Опускаюсь на колени перед Амуром и бестрепетно смыкаю руки на его горле. Вряд ли найдется сила, могущественнее любви, все прочие не так безумны, чтобы являться в это место.
Факелы вспыхивают в последний раз, когда я шагаю к краю сцены. Теперь я понял. Теперь я чувствую терпкий запах лозы и слышу рычание леопардов. Последняя мучительная мысль перед тем, как руки вакханок поднимаются надо мной: что, если это еще не конец? Если мне суждено очнуться снова в самом начале этого пути?

В этом темном и мрачном лесу,
Эвридика, может ли твоя тень слышать нас?
Снизойди к нашим слезам,
Которые мы проливаем по тебе.
Будь милосердна, сжалься
Над несчастным Орфеем!
Он вздыхает, он стонет,
Он оплакивает свою судьбу.

Занавес падает.